Муля, кого ты привез?

Каждая семья — не яблоко из двух половин, а скажем так: половина яблока — половина огурца. Странный гибрид, однако существует.

Вот что сделала перестройка. Она испортила целый народ. Мы именно тем и отличались, что были бескорыстны, душевны, наивны, как дети. А теперь на нашу русскую нищету опрокинули капиталистические возможности, и все захотели денег, потому что только на деньги можно обменять эти возмож­ности.

Хочется все: и счастье, и недвижимость, и бессмертие, и святую к музыке любовь.

Любовь всегда была при мне. Я хронически любила своих детей и свою профессию. Желательно, конечно, любить мужчину, но, как гласит английская пословица: «Чтобы красиво подраться, надо двое». Чтобы сложить счастье, надо двое, а мне попадались либо сволочи, либо стебли от одуванчиков. Я притягивала к себе слабых.
Зависеть удобно только от себя. Как сказал Маркес: «Самый честный союз — это союз с одиночеством».

Любовь и достаток — вот что формирует счастливого человека. А ненависть и нищета формируют уголовника. Когда приходится выживать, психика деформируется, вырастают когти и клыки.

— Не волнуйся, — успокоила я. — Деньги любят сквознячок.
— В каком смысле?
— Уходят, приходят. Свежий ветер. А если их не одалживать, они лежат и протухают.

Я уверена, что любой талант — это дискета, которую в тебя вкладывает Создатель. Человек уже рождается с этой дискетой, но она не работает до поры до времени. А однажды происходит подключение, и это — начало.

Она вернулась домой. Уединилась в своей комнате и написала Оператору письмо. Зачем? Ни за чем. Просто чувства переполняли ее душу и выливались на бумагу. Ей хотелось поведать белому листку все, что чувствовала в эти минуты.

За окном стоял клен, который дотянулся до ее третьего этажа. Она написала про клен.

На ветке сидела старая ворона. Она помнила ее давно, видимо, ворона тут жила. Написала про ворону.

Счастье душило ее, и она ни о чем не хотела больше думать — ни о муже, ни о его родителях, ни даже о маленьком сыне. А что

— Не завидуй, хрюша! — прогудела Лариса. — Они вечером напьются и набьют друг другу морды. И разбегутся. А ты останешься вместе со своими домами. Недвижимость — надежнее. Счастье уходит, а недвижимость остается.

— Да?

— Ну конечно, хрюша.

Я тяжело вздохнула. Хочется все: и счастье, и недвижимость, и бессмертие, и святую к музыке любовь.

И что в результате? У нее есть машина, дом, посуда, а себя самой у нее нет.