Что и как читают бармены

Илья Бунин, шеф-бартендер Bunin Bar, Екатеринбург:

Когда-то я работал в Tapa de Comida — баре, сыгравшем роль места силы. Там познакомился с барменом Игорем Чистобаевым. Разговорившись за стопочкой наливки, выяснили, что мы оба любим лирику и пить. Так я начал писать стихи про коктейли. Хотя сочинял еще во втором классе: нашел у мамы в домашней библиотеке томик Баратынского, начитался и стал придумывать по образу и подобию.

Дарья Соловьева, бартендер, кафе «Юность», Москва:

Мне нравится бармен Ллойд в «Сиянии» Кубрика: он незаметен и в то же время незаменим.

Дарья Соловьева:

Две идеальные книги моего детства — «Без семьи» Гектора Мало и «Американская трагедия» Теодора Драйзера.

…Мне нравятся истории о сильных характерах, внутренней борьбе, которая происходит в каждом человеке.

Дарья Соловьева:

Сейчас читаю «Остров» Олдоса Хаксли, получила эту книгу во время игры в Secret Santa. Сюжет о жизни городского человека на острове, когда заново нужно учиться чувствовать и доверять, мне тоже близок.

Дарья Соловьева:

С кем бы выпила? Из писателей, наверное, с Максимом Горьким. Его вряд ли можно назвать моим любимым автором, но мне очень нравится стихотворение о юноше Марко. Для него я бы сделала «Мартинез» или «Люсьен Годен» (джин, апельсиновый ликер, сухой вермут и кампари).

Владимир Журавлев, бартендер, заведующий Clubaratory, арт-директор Bartender Brothers, Москва:

В России люди до сих пор приходят в заведения и первым делом говорят: я мешаного не пью, у меня от него голова болит. У нас пьют и едят одновременно. Не было культуры аперитивов, дижестивов, не было принято зайти в бар — выпить и уйти. Единственный бар советской эпохи, описанный и в литературе, и в кино, — «Коктейль-холл» на Тверской. У Аксенова в «Московской саге», в фильме «Брызги шампанского» Говорухина и позже в «Стилягах». Когда его закрыли, наша коктейльная культура ушла в небытие. В 1970-х в СССР были сильные барные школы, но они существовали при «Интуристе».

Артем Процюк, бар Terminal, Санкт-Петербург:

Сейчас мои любимые книги те, что я читаю по учебе: «Фотожурналистика изнутри» Говарда Чапника, «Фотография как…» Александра Лапина и «О фотографии» Сьюзен Зонтаг. Из художественной литературы люблю разве что Довлатова и Хантера Томпсона.

Как ни странно, и Зонтаг, и Довлатов ассоциируются у меня с водкой. Но это две разные водки, сейчас поясню… В Питере есть бар «Почта», где каждый вторник устраивают русский стол: наливают водку по 100 рублей и ставят бесплатную закуску. Эта водка и приходящие ее пить люди для меня и есть чистая довлатовщина, беспробудное пьянство в интеллигентском кругу.

Артем Процюк:

Сонтаг — это другая водка. Зимой ко мне приезжали родители из Перми, я показывал им город. По пути мы заходили во все заведения, выпивали по стопке водки и шли дальше. Когда я читаю Сонтаг у меня ощущение, будто я показал маме Исаакиевский собор, рассказал ей историю, мы рассмотрели всю эту красоту, а потом вышли оттуда и выпили стопку водки с мороза. Чистое удовольствие.

Кирилл Стрекалин, бармен Un Joli Coco, Москва:

Последняя прочитанная мной книга — Tender Bar Джея Морингера, на русский перевели как «Нежный бар». Книга о мальчике, выросшем в баре маленького городка среди алкоголя и завсегдатаев. Сам бар называется «Диккенс». То, как он описан в романе, близко к моему пониманию идеального бара. Бар — это убежище, где тебя примут и нальют, в каком бы состоянии ты ни был. Я потом нашел его в интернете — оказалось, этот бар реально существовал! Жаль, уже закрылся. С бартендером «Диккенса» Стивом я бы выпил тот самый коктейль «Манхассет» в городке Манхассет, штат Нью-Йорк.

Кирилл Стрекалин:

Читая «Дом, в котором…» Мариам Петросян, проваливаешься в состояние безвременья: она написана в разных временных промежутках, не сразу понимаешь, что происходит.

Кирилл Стрекалин:

Про двух волшебников, возрождающих магию в Англии.