Ворота ста скорбей

Ничто так не порабощает человека, если сам он белый, как черное курево.

Гроба уже нет – он возвратился в Китай, со стариком и двумя унциями курева внутри, на случай, если бы оно понадобилось покойнику в дороге

Ничто так не порабощает человека, если сам он белый, как черное курево

Надо добавить, что курево не оказывало на него ни малейшего действия, и то, что он выкуривал днем и ночью, ночью и днем, служило ему только как бы противоядием

Хотелось бы мне умереть так, как умерла торговка – на чистой, прохладной циновке, с трубкой хорошего курева в зубах. Когда почувствую, что пришла пора, я попрошу Цин-Лина дать мне то и другое, а он за это может получать мои шестьдесят рупий один месяц за другим, сколько его душе угодно. Тогда я улягусь спокойно и уютно и буду смотреть, как черные и красные драконы сойдутся в последней великой битве; потом…
Ну, да это неважно. Ничто не представляется мне особенно важным, хотелось бы только, чтобы Цин-Лин не подмешивал отрубей в черное курево.

Напротив божка стоял гроб Фун-Чина. Он истратил на него немалую долю своих сбережений, и всякий раз, как Ворота посещал новичок, его неизбежно знакомили с гробом. Он был покрыт черным лаком, с красными и золотыми письменами, и уверяли, будто Фун-Чин привез его из самого Китая.

Имейте в виду, однако, что Ворота были почтенным учреждением во времена Фун-Чина; вы получали там все удобства: ничего общего с теми «чанду-хана», в которые ходят негры. Нет; было чисто и тихо, и никакой давки.

В точности не припомню, как это произошло; но он сказал мне о Воротах, и я принялся туда заходить, и почему-то так и не выбрался из них никогда.

Давным-давно, когда я зарабатывал триста пятьдесят рупий в месяц, не считая побочных доходов, на лесном подряде в Калькутте, у меня было нечто вроде жены. Но теперь ее нет в живых. Уверяют, будто я убил ее тем, что пристрастился к черному куреву. Возможно, что и так, но это случилось так давно, что теперь уже неважно. В первое время, что я бывал в Воротах, мне иной раз становилось жаль ее; но все это прошло и забыто давным-давно; свои шестьдесят рупий я получаю аккуратно каждый месяц и чувствую себя вполне счастливым. Не одурманенным, понимаете ли, но всегда спокойным, умиротворенным и довольным.

во власти черного курева