И как ей это удается?

Две тысячи лет папаши предпочитают после работы кружку-другую-третью пива, и им плевать, что детишки дома не дождутся вечерней сказки.

Жизнь для мужчин – та же дорога. Для женщин жизнь – карта. Мы вечно отвлекаемся на объездные пути, проселочные дороги и развороты, а они просто чешут себе по главной автостраде. Разве что, поддавшись гениальной идее, попытаются срезать путь, в результате чего, как правило, теряют время и вляпываются в неприятности

Каким ветром меня сюда занесло, объяснит мне кто-нибудь? Я имею в виду – не на кухню, а в эту жизнь? В ночь перед школьным рождественским праздником я доделываю кексы. А, да чего уж там: я уделываю готовые кексы – процесс куда более тонкий и деликатный.

Развернув роскошную упаковку, осторожно вынимаю

Еще бы мне не знать. Мужик дезертирует с важнейшего совещания, чтобы повеселиться с ребенком – и его объявляют идеалом папаши. Женщина отпрашивается с работы, чтобы посидеть у постели больного ребенка – и ее клянут как безответственную, никуда не годную сотрудницу. Демонстрация отцовских чувств – признак силы. Демонстрация материнских – симптом непростительной беспомощности. Политика равных прав в действии.

В жизни нет справедливости. Жизнь – это много слоев оберточной бумаги со сломанной игрушкой-пищалкой внутри.

В жизни нет справедливости. Жизнь – это много слоев оберточной бумаги со сломанной игрушкой-пищалкой внутри.

Когда английские дамы определенного круга достигают пятидесяти лет, обыкновенные женские сиськи трансформируется у них в груди, или даже – в зависимости от площади наследуемых земель и ветвистости генеалогического древа – в бюст. Если первые идут в парном комплекте, то бюст всегда в единственном числе. Бюст отрицает саму возможность разделения на полушария или подпрыгивания при ходьбе. Если первые предлагают: “Ну-ка, подойди, поиграй!”, то бюст, подобно тупорылому автомобильному бамперу, предупреждает: “Прочь с дороги!”.

Достаточно заткнуть глотку пятидесятифунтовыми купюрами – вот и весь фокус.

Сити душит бунт в зародыше: у нас есть собственный способ прихлопнуть мятежникам рот.

Как видите, еще толком не понимая, что такое быть женщиной, я уже знала, что мир женщин делится надвое: на достойных матерей, которые самоотверженно пекут пироги с яблоками и неусыпно надзирают за стирально-сушильными машинами, и на матерей иного сорта. Сейчас, тридцати пяти лет от роду, я полностью отдаю себе отчет, к какой из половин отношусь. Потому-то, видимо, и торчу посреди ночи 13 декабря на кухне со скалкой в руках, издеваясь над готовыми кексами, чтобы добиться от них домашнего обличья. В былые времена женщины находили время на выпечку домашних кексов, но имитировали оргазм. Теперь же оргазм у нас настоящий, а вот домашние кексы приходится имитировать. И это называется прогрессом.