Возвращение в Панджруд

Только дураки ждут от беседы все новых и новых новостей. Что нового может сказать человек, если даже Бог повторяет одно и то же?

И вот если человек не может забыть, значит, все — заболел. Смотрит — а ничего, кроме денег, уже не видит. В глазах все перекошено. Солнце не продашь — и не купишь. Солнце ничего не стоит. Воздух ничего не стоит. Счастье ничего не стоит... А раз все это ничего не стоит — он этого и не видит. Он слепнет.

Но ведь и под луной нет ничего нового. Просто луч света упал под другим углом — и мир вокруг выглядит немного иначе.

Только дураки ждут от беседы все новых и новых новостей. Что нового может сказать человек, если даже Бог повторяет одно и то же?

Слова — одно.

Буквы — совсем другое.

Слово прозвучало — и исчезло. Конечно, оно осталось в памяти... но память ненадежна. Рот закрылся — слова нет. Уже звучат новые слова, теснятся, сменяют друг друга, чтобы так же исчезнуть.

А если слово написано, его можно прочесть. Раз прочесть, два... десять... сколько нужно. Написанное слово долговечно.

В написанное слово можно вдуматься. Вот зачем нужны буквы: чтобы можно было вдуматься.

И вот если человек не может забыть, значит, все — заболел.

Он хотел сказать, что всякий росток похож на стрелу — и легко пронизывает толстую корку засохшей глины, которую не возьмешь железной лопатой. Однако с течением времени всякий росток начинает ветвиться; всякий росток превращается в растение, способное дать россыпь плодов, но уже неспособное к той настойчивости, что было свойственно ему прежде.

Так и вера: с течением времени она разветвилась, разошлась на сотни, если не тысячи толкований. Приверженцы каждого из этих учений теснятся у подножия трона Господня в тщетных попытках доказать, что именно они исповедуют правильное, что именно их вера истинна и конечна. Кричат, оскорбляют друг друга, ищут управы на соперников у жестоких владык. Беспощадно дерутся, жгут огнем, рубят железом, в отчаянии размазывают по искаженным злобой физиономиям слезы, кровь и сопли.

На какие завоевания способна ныне эта разношер

Потому что вера заменила им стремление к благам сего мира, — сказал Джафар. — И на пути к цели, нарисованной ею, они не замечали препятствий.

“Не помнишь? Мне понравилось твое рассуждение. Ты говорил, что человек невероятно силен. Он может все. Река на пути — построит мост. Мешает гора — сроет гору. Овладеет всеми свойствами вещей, изобретет необходимые инструменты. Будет резать медь как масло, железо как овечий сыр. Научится летать как птица, плавать как рыба, познает звезды и все сущее. Но как медь неспособна придумать, что можно сделать с медью, а железо — с железом, так и человек не сумеет понять, как быть с человеком. Он не найдет верного применения самому себе. Его удел — вечно хотеть лучшего, а делать только хуже. Пить свою собственную кровь и питаться своей собственной плотью”.

Как по-вашему, что в человеке самое главное?
Джафар хмыкнул.
– Я вам чужими словами скажу. Спросили об этом одного мудреца. Он ответил: самый большой дар – это природный ум. «А если Господь не наделил человека умом?» Тогда знания, – сказал мудрец. «А если и знаний маловато?» Тогда правдивый язык. «А если и того нет?» Тогда надо молчать, – сказал мудрец. «А если нет сил молчать?» – спросил этот несчастный. Тогда умри! – крикнул мудрец, потеряв терпение.