Когда дерется львица(гет)

На долю секунды Гарри заметил, как рухнула стена, сломалась, как треснувший лед, острыми кусками внутрь, так что проткнула его душу.
Затем он снова открыл глаза, и Гарри ничего не увидел.

«Кто скажет? — подумал Гарри, желая завыть и закричать от боли, которая рвала душу. — Кто скажет, что нам придется бросить ее умирать?»
— Нет. Мы не можем ее спасти.
Голос звучал надломлено, устало и слабо, и Гарри закрыл глаза, не вынеся боли.
«И снова ты должен делать за них грязную работу, — подумал он. — Человек, который потерял все».

Сомнения могут и королей свергнуть.

Дважды подумайте, прежде чем перебежать мне дорогу. Я могу поджидать вас на каждом углу, в каждой тени. И если вы ее раните, то моя тень — это последнее, что вы увидите в жизни.

Тетя Гермиона всегда была очень спортивного склада («приходится носить тяжелые котлы, а Северус слишком ленив») и умной («врождённый дефект, дорогая»), обладала поразительной реакцией («видела кипящее зелье? не так-то много времени, чтобы уберечь руки»). Тетя Гермиона сражалась в войне («в основном, проводила исследования, милая, эти лентяи книгу не откроют, даже если от этого зависит их жизнь»), получила орден Мерлина первого класса («их в то время выдавали, как конфеты»). Но сейчас она метнула нож на четыре метра и точно попала в цель.

— И позволь кое-что тебе сказать — одну мудрость из другого царства смерти, — сказала Гермиона. Ее голос теперь ясно звенел в холодном ночном воздухе.
Затем она улыбнулась, и Ремус почувствовал глубокое облегчение, что сегодня она будет сражаться на их стороне.
— Ты в полной заднице.

Она никогда не была их рабыней. Никогда не была жертвой. Молчанием и хитростью она победила их. В игре разумов и власти она играла против них, играла, чтобы победить.

— Можно его убить, милая? — весело спросил он, как ребенок, выпрашивающий печенье у матери.
— Нет, Северус, не надо, пожалуйста, — так же игриво ответила Гермиона. — Ты забрызгаешь пол кровью.
— Но Джейн за мной уберет, — заканючил Северус. В исполнении зельевара этот тон звучал странно угрожающе.
— Нет, — строго ответила Гермиона. — По будням никаких убийств в доме. Ты знаешь правила, Северус.

— Я хочу свою битву. Хочу свою победу. Хочу плюнуть в лицо тем, кто причинил мне боль. Хочу превратить это в историю и жить в мыслях тех, кто любит меня.

— Всегда любила Париж, — прошептала она.

— Теперь я его тоже полюблю, — прошептал он в ответ.