Мелкий бес

"Нынче люди пошли – пародия на человеческую породу"

Это не мелкий бес. Это здоровенная бесовщина. Исподтишка она начинает свое вращение по оси и, набирая обороты, заполняет собой всё. Сначала держит цепкими коготками ниточки, которые двигают дурные мысли одного. Дурные мысли одного, как магнит, притягивают к себе дурные мысли других. Вместе они объединяются и создают наживку для третьего и уже в прогрессии, завладевают умами всех.

У каждого бывают дурные мысли. Но не каждый лелеет их, развивает и сохраняет, выбрасывая всё лучшее и заполняя ими весь свой мир. И тот, кто отказывается от них и остается верен себе - будет спасен.

Порадовало, что не все герои подвержены и восприимчивы. Причем, сомневающихся нет. Все уверенные - на стороне зла. Невосприимчивые знали сразу - БЕС. Откуда? Почему не очаровались? Не впустили? Воспитание? Достоинство? Свое понимание мироздания? Не знаю… Но знаю, что есть что-то, внутреннее чутье, интуиция, которое не подводит. Стоит только раз сделать исключение и согласится на то, что нам не подходит, и зло уже с тобой. Остается только опыт и четкое понимание, что ни при каких обстоятельствах нельзя соглашаться на то, к чему не лежит душа: "Плавали! Знаем! Уже нас не проведешь!"

Радует, что разрушающие в меньшинстве. Это дает шанс миру, тогда как другие, будто видя себя в зеркале, все как один общаются с бесовщиной на одном языке. Это не про ад какой-то. Это про людей, которые порой подбираются близко и растлевают нас. Про навязчивые идеи, перерастающие в сумасшествие. Про бесов, живущих в них. Про их манипуляции, провокации, агитационную работу, вербовку в свою секту ущербных и злых. И как там всё слажено! Попробуйте внедрить в общество что-то светлое и здоровое - сколько протеста, неприятия, насмешек. Пустите на самотек бесовщину, и она удивит слаженными действиями и скорыми показателями, что впору премию давать.

Утешает одно: процесс этот работает на самоуничтожение. Не потому что это справедливо, а потому что это закономерно и иначе быть не может. Тот, для кого люди – расходный материал, кто рассматривает всех только в связи с собственными выгодами и удовольствиями, обязательно станет и сам разменной монетой.

Когда Сологуб питался Достоевским, Набоков вдохновлялся Сологубом. Сначала я не могла отделаться от чувства, что Камю с его «Посторонним» перенял эмоциональную скудость Передонова.

Книгу я бы рекомендовала всем желающим спаси свою душу. Уверенно рекомендую читать родителям. Не всегда можно верить тем, кто имеет хорошую репутацию (сегодня это деланная вещь, соцсети в помощь!), учителям, толкующим о морали, благонравным старушкам-опекуншам и прелестным девицам!

Причем растлевающие себя видят совершенно замечательными людьми. Отвратительные моралисты. Не осознающие, насколько они низки, жалки, гадки и ничтожны. У них все – дерьмо и не достойные. Но они «снисходят», а сами всегда кристально белоснежны. Садистки радуются, когда другие оступаются. А еще «великодушно прощают». Как правило, за то, чего другие никогда и не совершали. И за это потом унижают и цинично посмеиваются. Выискивают слабости, толкают на гнусности, чтобы потом проявить свое «великодушие» и снизойти. Но не ради прощения, а чтобы получить право унижать и умерщвлять личность, превращая в подобие человека.

Кто нужен бесу? Точно не такие, как они. Потому что они вообще никому не нужны. Встречая свое отражение, они бегут с воплями ужаса.. Им бы бездонный колодец энергии, из которого они только черпать будут, ничего не давая взамен, кроме своего негатива и вечного недовольства. А когда колодец пересохнет, швырнут на свалку, еще и скинув ответственность за это на бывший источник энергии. Разыграв, как им кажется, удачную театральную сцену.

ДЛЯ СЕБЯ поняла: игры с темной стороной натуры не проходят бесследно. Порой мы играем с этим зверем, думая, что держим его на привязи. Это не так. Сначала эта сила нас защищает от других (это в глазах у человека, то, от чего умолкают, переходят на другую сторону дороги, просто держатся на расстоянии), а потом оно нас пожирает. Начинает тащить в нашу жизнь, как в свою нору, всякий человеческий мусор. Тех, кого я называю мертвыми. Эта сила любит мертвичинку, как гиена падаль. Мы еще верим, что оно нас слушается, что оно стоит на страже, а оно нас уже жрет.

Думаю так: мы каждый день делаем выбор либо в пользу темного, либо в пользу светлого. Иногда темное опять на коне. И кто-то может сдаться:"Ну раз я такой, таким мне и быть!", но это не правда. И невозможно раз и навсегда выбрать что-то одно, а другое ррраз и испарилось. Древняя как мир идея!

Если кто-то пробудил в тебе зло, это не означает, что ты и есть зло. Просто теперь ты знаешь наверняка, что оно в тебе живет. Учишься уживаться с ним, не давая собой помыкать.

Почему я верю, что все не случайно? Вот верю и всё! Исступленно даже. Так веруют фанатики в своего бога. И даже то, какие мы делаем выводы из событий и своих реакций на них - тоже обусловлено чем-то. И та информация, которая идет к нам потоком (и книги) тоже не просто так! Вовремя приходит.

И еще почему-то я убеждена, что истинные чувства открывают в нас лучшее, не нужно тщится, карячиться, подстраиваться, исторгать что-то из себя, чтобы быть щедрыми, ласковыми, нежными, открытыми, если в нас живет настоящее. Мы освобождаемся. Это чувство неведомо эмоциональным дегенератам, они глухи к чувствам даже близких, ведь сами ничего не испытывают, только имитируют. Нельзя верить их раскаяниям, они всегда мнимые и продиктованы личной выгодой.

И никого близко они не подпускают, ведь люди способны узреть их уродство. И они притворщики, по-человечески не могут, зато театра хоть ложкой ешь! Но зрителей регулярно меняют, чтобы не привыкали к их уловкам и не рассматривали пристально. Пропускают через себя поток – вылавливают там жертв новых. Способны только паразитировать, а со своей стороны готовы только пустоту предложить.

ЛЮБИМОЕ: "Его чувства были тупы, и сознание его было растлевающим и умертвляющим аппаратом. Все доходящее до его сознания претворялось в мерзость и грязь. В предметах ему бросались в глаза неисправности и радовали его. Когда он проходил мимо прямостоящего и чистого столба, ему хотелось покривить его или испакостить. Он смеялся от радости, когда при нем что-нибудь пачкали. Чисто вымытых гимназистов он презирал и преследовал. Он называл их ласкомойками. Неряхи были для него понятнее.

У него не было любимых предметов, как не было любимых людей, — и потому природа могла только в одну сторону действовать на его чувства, только угнетать их… Быть счастливым для него значило ничего не делать и, замкнувшись от мира, ублажать свою утробу"

Вижу здесь Чехова образца 1897 г, будущего Платонова, за ним, далеко-далеко, Балабанова — стоят они на фоне семейной фотографии всей России, и мерзко тебе, и страшно, а правда.

Безумие, но не таинственно-декадентское. Мистика, но повседневная. В какой-то момент становится действительно трудно читать — мысли путаются точно так же, как у Передонова, и боишься, что по следующей странице будет бегать серая недотыкомка.
Добавляют мракобесия и Саша с Людмилочкою. Вдыхая приторные, сладкие до тошноты запахи, подглядывая за их фетишисткими играми, на минуту забываешь о городе сумасшедших. Но из этой липкой паутины хочется скорее выбраться обратно к безумным Варваре и Передонову, которые разгоняют розовый туман, заставляя читателя нехотя возвращаться к их перипетиям.