Исповедь

Я ничего на свете так не боюсь, как хорошенькой женщины, одетой по-домашнему; в пышном наряде она во сто раз менее опасна.

Сладкие минуты резвой юности, как давно вы умчались!

аббат Пале, со своим бычьим голосом, служил мишенью для шуток.

впечатление от французской литературы смягчает общую неприязнь к французам, внушаемую их самоуверенностью.

Я люблю французов против своей воли, хотя они дурно обращаются со мной.

Одним из доказательств превосходного характера этой милой женщины было то, что все, кто любил ее, любили и друг друга. Ревность, даже соперничество уступали преобладающему чувству, которое она внушала, и я никогда не видал, чтобы окружавшие ее желали друг другу зла. Пусть те, кто будет читать мою исповедь, прервут на минуту свое чтение при этой похвале, и если, поразмыслив, они найдут другую подобную женщину, — пусть соединятся с ней для спокойствия своей жизни, будь она даже последняя из распутниц.

воспоминания о зрелом возрасте всегда менее ярки, чем о ранней молодости.

Я люблю идти не спеша и останавливаться когда вздумается. Бродячая жизнь — вот что мне надо. Идти не спеша в хорошую погоду по живописной местности и знать при этом, что в конце пути меня ждет нечто приятное, — вот условия существования, которое мне больше всего по вкусу.

Если я хочу нарисовать весну — в действительности должна быть зима; если я хочу описать прекрасную местность — я должен сидеть в четырех стенах; и я сто раз говорил, что, если бы меня заключили в Бастилию, я создал бы там картину свободы.

Странное дело, мои мечты становятся самыми приятными только в тот момент, когда мое положение наименее благопо­лучно, и, наоборот, они наименее радужны, когда все улыбается вокруг меня.