Черный лед, белые лилии

Мне жаль.

Таню убили.

Антон не слышит, не верит — не понимает — и только пялится на Кравцова во все глаза.

— Знаешь, как сказал Симеон Афонский? Истинная дверь всегда открыта, но люди бьются в двери, нарисованные на стене ими самими.

Сомневаюсь, что мы вернёмся, — пожал плечами он.

— Возьми меня, — прошептала Таня, словно мантру.

— Значит, ты готова уйти на несколько месяцев?

— Да.

— Шататься по болотам и лесам?

— Да!

— Идти на верную смерть только потому, что туда иду я?

— Да, Антон, — серьёзно прошептала она. — Да. Возьми. Меня

Чем тише омут, Лиса, тем профессиональнее в нём черти, — мрачно заметил он

— Спасибо, что вы заботились о нём, — слабо улыбнулась Таня, кутаясь в одеяло.

— О да. Только не меня благодари. Вон главный ухаживальщик за котами, — Мия кивнула на хмурого Антона и засмеялась. — О боже, Тони, ну хватит дуться. Ну подумаешь, утопил ты того хомячка, это же не повод на всю жизнь…

— А Майор?

— Его я на помойку вышвырну.

— Но товарищ старший…

— И тебя сейчас вышвырну, если не замолчишь.

Ты не наглей, Соловьёва, а? Она пока моя

разбомбили? — сонно спросила она.

Мы успеем, Соловьёва, — прохрипел Калужный впереди, таща её за руку, — мы не можем не успеть.

Калужный быстро отпустил её руку, тут же крепко, намертво подхватывая Таню под талию, до хруста в рёбрах, и подтянул её к себе подмышку, как котёнка