Ошибки, которые были допущены (но не мной). Почему мы оправдываем глупые убеждения, плохие решения и пагубные действия

интеллект — это вовсе не врожденное качество, как цвет глаз, но скорее навык, как умение кататься на велосипеде

как заметил Альбер Камю, мы, люди — такие создания, которые проводят всю свою жизнь, пытаясь убедить себя в том, что наше существование не является абсурдом.

Все мы не осознаем свои «слепые зоны» подобно тому, как рыбы не знают, что плавают в воде, но те из нас, кто пользуется какими-либо привилегиями, испытывают особенно сильную мотивацию оставаться в неведении.

Большинство американских детей, однако, отказывается в возможности ошибаться и экспериментировать даже десять раз, не говоря уже о десяти тысячах. Акцепт на постоянном тестировании, причиной которого было понятное желание оценивать и стандартизировать успехи детей, усиливает страх неудачи. Это, конечно, важно для детей — научиться добиваться успеха, но для них не менее важно научиться тому, как не бояться неудач. Когда дети или взрослые боятся неудачи, они боятся риска.

Америка — это культура, страдающая фобией ошибок, культура, в которой ошибки связываются с некомпетентностью и глупостью. Так что, если люди осознают, что совершили ошибку, они часто не хотят в этом признаваться даже самим себе, потому что воспринимают такое признание, как доказательство того, что они — безнадежные идиоты.

Воспоминания создают наши истории, но и истории создают наши воспоминания.

Каждая сторона считает себя пострадавшей и имеющей право на месть. Кто виноват в захвате заложников? Каждая сторона обвиняет в этом другую. Почему ситуация стала трудноразрешимой? Из-за самооправданий.

Хотя мы начнем с более общей проблемы: есть множество ситуаций, в которых непонятно, кто виноват, „кто все это начал“, и даже когда это началось. В каждой семье найдутся свои рассказы об оскорблениях, непростительных инцидентах и нанесенных ранах и бесконечных распрях: „Она не пришла на мою свадьбу и даже не подарила подарок“. „Он украл мое наследство“. „Когда мой отец был болен, мой брат исчез, и мне одному пришлось заботиться о папе“. В конфликте никто не собирается признаваться в том, что он соврал, украл или сжульничал без всякого повода: ведь только плохой человек станет делать это, и только бессердечный отпрыск покинет своих нуждающихся в его помощи родителей. Таким образом, каждая сторона оправдывает свою позицию, утверждая, что во всем виновата другая. Каждый просто реагирует на обиду или провокацию так же, как сделал бы любой разумный, нравственный человек. „Да, конечно я не пришла на твою свадьбу, а где была ты, когда у меня случился такой болезненный развод?“. „Конечно, я взял немного денег и вещей из дома наших родителей, но я не крал их — ты сам все это начал, когда 40 лет назад отправился учиться в колледж вместо меня“. „Отец всегда любил тебя больше, чем меня, он всегда слишком придирался ко мне, так что ты и должен о нем заботиться“.

Рабы не виноваты в своем рабстве, дети не провоцируют педофилов, женщины не просят, чтобы их насиловали, а евреи не устраивали сами себе холокост.

.

Из теории диссонанса следует, что самую сильную потребность оправдать свой развод будут испытывать те люди, которые поначалу сильно сомневались, стоит ли разводиться, или чувствуют свою вину за то, что развод был их односторонним решением. В свою очередь, брошенный партнер отчаянно хочет отплатить за такое несправедливое и жестокое отношение к себе. Поскольку обе стороны вспоминают и прошлые, и недавние примеры ужасного, по их мнению, поведения своего бывшего супруга/-ги, оправдывающие их новые интерпретации этих прошлых событий, бывший супруг/-га представляется им законченным негодяем/-кой. Самооправдание — путь, на котором сомнения превращается в уверенность, чувство вины — в ненависть. История любви становится летописью ненависти.