Призрак Оперы

Чтобы стать добрым, мне не хватало лишь, чтобы кто-то полюбил меня.

я ощущал, как ее слезы стекали на мой лоб. Они были горячие... они были сладкие. Они затекали за мою маску, ее слезы! Они смешивались с моими слезами, попадали в мои глаза... Они попадали мне в рот. Ах, эти слезы! Слушай, «дарога», слушай, что я сделал... Я сорвал свою маску, чтобы выпить каждую ее слезинку. И она не убежала! И она не умерла! Она осталась жива, чтобы плакать надо мной... вместе со мной! Мы плакали вместе. Господь Небесный! Ты дал мне все счастье, какое только возможно в этом мире!

«Голос» увлекал меня в страну боли и радости, муки, отчаяния и блаженства, в страну смерти и триумфа Гименея. Я внимала его пению... Он пел какие-то неизвестные мне вещи, какую-то новую музыку, которая вызвала во мне странное чувство неги, истомы и покоя... Она возносила мою душу, успокаивала ее, вознося в чертоги мечты. И я заснула.

смуглая кожа да кости! — с глазами-черносливинами, ис-синя-черными волосами.

Невозможно стать парижанином, не научившись непринужденно надевать маску радости при всех печалях и неприятностях, «полумаску» грусти, скуки или безразличия при искреннем веселье. Если кто-то из ваших друзей попал в беду, не пытайтесь утешать его — он скажет вам, что все уже в порядке, но, если случилось нечто приятное, будьте осторожны с поздравлениями, потому что удача кажется ему настолько естественной, что он будет очень удивлен, если вы заговорите об этом.

Весь зал в невыразимом волнении приветствовал бурей восторга Кристину, рыдавшую на руках своих товарищей. Ее пришлось унести в гримерную. Казалось, она умерла.

О! Господин Моншармен нашел этому простое объяснение: «Это было время занятий в танцевальном классе, и корифейки и ученицы балетной школы быстренько приняли меры от дурного глаза» [12]. Все. Точка.

Я воскликнул: «Нужно его снять!» Но пока я бегал вниз и доставал лестницу, веревка на шее повешенного уже исчезла».

— Что? Что такое?

— Жозеф Бюкэ...

— Ну и что Жозеф Бюкэ?

— Жозеф Бюкэ мертв!

В гримерной раздались недоверчивые восклицания и испуганные просьбы рассказать о случившемся.

— Да, его только что нашли повешенным на третьем подземном этаже. Но самое ужасное, — продолжала срывающимся голосом почтенная дама, — самое ужасное в том, что рабочие сцены, которые нашли тело, утверждают, будто слышали возле мертвеца какой-то шум, напоминающий заупокойное пение.

У него все лицо было в крови, мы даже испугались, но он тут же разулыбался и воскликнул: «Спасибо тебе, Боже, что я так легко отделался!»