Белая птичка

Но разве стоит терять смех только лишь потому, что навсегда потерял былую улыбку? Да нет же, всё глупости.

Ворон научил сердце мальчика всегда радоваться, и это было самым главным достижением Питера Пэна.

И вот мы подходим к Серпантину. Это премиленькое озеро, в котором когда-то затонул целый лес, и если наклониться над ним, можно увидеть корни деревьев — так они продолжают там расти, а ещё говорят, что по ночам там видны затонувшие звёзды. Если так, то их каждый вечер видит Питэр Пэн, когда подплывает к гнезду дерябовых дроздов. Озеро Серпантин только наполовину расположено в Саду, далее его синева разливается под мостом, и там есть остров, где появляются птички, которым суждено превратиться в мальчиков и девочек. Но никто из людей, кроме Питера Пэна, а он только наполовину человек, не может прибиться к этому острову, но можно оставить записку с пожеланием сына или дочки, со светлыми или тёмными волосами положить эту записку в лодочку и спустить её на воду, как только начнёт смеркаться Питер Пэн обязательно получит все записки.

Сын с дочкой, вцепившись в её плечи, со смехом повалили её на землю, после чего она степенно поднялась, обернувшись по сторонам, с грацией молодой коровы — милая дикарка превратилась в счастливую наседку.

Хозяйка магазина игрушек, куда мы частенько наведывались с моим псом Портосом, предполагала, что я покупаю подарки для маленького мальчика, приговаривая то «ангелочку, то «лапочке». А Портос гордо и важно стоял рядом со мной. Добрая хозяйка слишком много говорила:
— Как сегодня Ваш ангелочек? — радостно приветствовала она меня.
— В порядке, полном, — сдерживал я Портоса за ошейник.
— Сегодня ветрено — он хорошо кушает?
— Да, мэм, всё в порядке. — Вот бы её удивило, что мой «ангелочек» умял в обед баранью голову, хлебец и три кочана капусты, да ещё, по-моему, утащил баранью ногу.
— Наверное, любит свои игрушки?
— Так и носится с ними.
— Хотите набор для юного мастера?
— Нет.
— А землю копать Ваш малыш любит?
— Очень! — (Может и баранью ногу откопает!)
— Может, возьмёте лопатку с ведёрком?
Однажды она предложила мен модель Кентерберийского собора, но дома Портос высказался мне об игрушке полностью — ему не нравились детские сады, а хозяйка магазина была от них в восторге, так мы и сменили одну лавку игрушек на другую.

Дэвид уверен, что все дети в округе до своего рождения летали в Кенсигтонском Саду птичками. И именно потому на балконах детских комнат и рядом с каминами есть заграждения, потому что дети забывают, что они больше не могут летать и так и норовят вылететь в окно или каминную трубу.
Детей, как и птиц, в клетке не удержать. Дэвид знает, что есть много бездетных людей, и для него нет большего наслаждения, как радоваться в летний полдень за этих несчастных в Кенсингтонском Саду, пытающихся заманить птичку крошками от пирога.
Всем известно, что птицы счастливы на воле, и даже самые желторотые не вполне уверены, что в неволе научаться чему-то лучшему. А если оставить в тени деревьев пустую детскую коляску, то можно наблюдать, как птицы слетятся к ней, скачут по подушкам и одеяльцу, как будто примериваясь, каково это быть детёнышами.
Особенно умилительно наблюдать, как в Саду малыши, разбежавшись от своих нянечек, разговаривающих друг с дружкой в тени, принимаются кормить птичек, делясь с ними своим полдником — очень напоминает встречу старых, давно не видевшихся друзей. Однако их разговоров я не могу вам поведать, так как едва подходил к ним, как те разлетались в разные стороны.

Это один из стройных, ловких юных англичан, приятно сложенный, и даже, как ни трудно мне признать, красивый. Трудно признать, потому что мне не нравятся красивые мужчины. Если бы дуэли не запретили, я бы давно перестрелял всех этих красавцев.

Вы ошибаетесь, полагая, что книга обо мне и моей семье — она и правда о Тимоти!

Дэвид обожает бросать на пол зажжённые спички, видимо и рай он представляет себе пылающим костром.