Стамбул. Сказка о трех городах

632–718 гг. н. э. (10–100 гг. по исламскому календарю

Они молятся богу, у которого нет имени, одна лишь любовь

Будь у меня еще одна жизнь,
Будь мне позволено однажды вернуться из мира иного,
Будь каждая душа свободна во вселенной,
Будь она вольна выбрать себе обитель,
Будь удача благосклонна ко мне,
Будь мне даровано пристанище на прекрасной звезде –
Ничто не тронуло бы меня,
Я бы стремился в Стамбул

Стамбул не то место, где Восток встречается с Западом, а то, где Восток с Западом пристально и с вожделением смотрят друг на друга, порой возмущаясь увиденным, но охотно узнавая, что у обоих – одни мечты, одна история и одна кровь.

, пожалуй, нисколько не преувеличу, если скажу, что укус обезьяны погубил четверть миллиона человек»

самые жестокие испытания мы приберегаем для тех, кого когда-то любили

Тюльпаны, которым в условиях города ничуть не хуже, чем на природе, стали расти в Стамбуле повсюду. Эти цветы – родом с тех же центральноазиатских равнин, что и сами турки, а название их происходит от персидского слова, обозначающего тюрбан

Путешественники той эпохи писали, что их поражало сходство стихов и мелодий – в залах Топкапы эхом отражались звуки покоев могольского Афганистана

Яркое свидетельство тому мы находим в одной из газелей, которую султан Сулейман I посвятил Хюррем:

Престол моего уединения, мое сокровище, любимая, луна моя.

Друг мой сокровенный, смысл моего существования, единственная моя любовь, прекраснейшая из прекрасных, мой султан [главную жену султана называли не султаншей, как именовали ее на западный манер, а султаном]…

Весна моя, красота моя, мой день, моя возлюбленная, мой смеющийся листок,

Моя зелень, моя сладость, моя роза, единственная моя, кто не приносит мне огорчений в этом мире…

Мой Стамбул, мой Караман [столица эмирата Караманидов к северу от Таврских гор], земля моей Анатолии,

Мой Бадахшан [месторождение ляпис-лазури на Шелковом пути], мой Багдад, мой Хорасан [«край, откуда приходит солнце», провинция в Персии]…

Женщина моя с прекрасными локонами, любовь моя с изогнутыми бровями…

Любовь моя, в твоих глазах озорные искорки…

Буду вечно воспевать тебя, я – твой любовник с измученным сердцем,

Твой Мухибби [литературный псевдоним Сулеймана] с полными слез глазами – я счастлив{706}.

У женщин в гареме были разные звания: гедикили-кадын – привилегированные или высокопоставленные, гёзде – «замеченные», т. е. любимые, икбал – оказавшиеся в милости у султана после первой ночи, хасеки-султан – особо любимые султаном.