Русская канарейка. Голос

не каждая фотография имеет право стать черно-белой

гастроли прошли нормально. Никто из публики ничего не заметил. – Она повторила задумчиво: – Никто не заметил. В жизни тоже: кое-кто продолжает карьеру Лаокоона, делая вид, что удав еще живой

Чтобы ты не смел так говорить о любви – она не вздор и не слякоть! Чтобы не смел из давней глупости одной юной паршивки выстраивать трагедию всей своей жизни! Чтобы ты знал, каким бывает настоящее предательство: это когда твоего мужа пытают, а ты в это время задыхаешься от счастья в объятиях единственно любимого человека.
Она помолчала, подняла на него пристальные, требовательные глаза и добавила, усмехнувшись:
– И ничего. Продолжаем жить…
– Но ведь Натан… он не знает? – выдавил Леон, не поднимая на Магду глаз.
– Зато я знаю! – отрывисто и жестко отозвалась она. – Знаю за двоих.

Друг другу близки были, как никто, и предпочитали зря не мусорить.

отчаянно мотается по миру. Есть такие любители вечной экспедиции в поисках пятого угла, обычно – люди невыносимые…

стоящие женщины, сынок, влюбляются не в деньги, не в красоту и даже не в ум, а в талант, который их завораживает, как дудка крысолова

Ведь самое драгоценное в любой легенде – отсутствие таковой, ее полное растворение в реальной жизни.

Барышня говорила: «Интеллигентный человек принимает тебя не по одежке (одежка – вздор!), а по речи».

– Ясно, – отозвалась она. – Это благородно.
…Двумя словами превращая меня из идиота в мудака…

стоящие женщины, сынок, влюбляются не в деньги, не в красоту и даже не в ум, а в талант, который их завораживает, как дудка крысолова;