Беатриче и Вергилий

Беатриче: Не думаю. Контраст между отчаянием и пустопорожней радостью лишь усилит отчаяние.

Вергилий: Но если пустопорожняя радость будет безудержной, то, возможно, ее нелепость одолеет отчаяние и вызовет подлинное веселье. В сей критический момент пустопорожняя радость может стать первой ступенью на философской лестнице к полному пониманию вселенной, не так ли?

Беатриче: Маловероятно.

Вергилий: Знаешь, если пошуметь, скорее услышишь тишину

Вергилий: Говорить, чтобы сжиться, — ведь в этом цель нашей затеи?

Беатриче: Да. Помнить и все-таки жить дальше.

Вергилий: Знать и все же быть счастливым или хотя бы жить плодотворно и содержательно.

Беатриче: Да.

Вергилий: Будто жить с кошкой. Она всегда рядом, но не требует тебя всего целиком. Ее надо покормить, расчесать, иногда уделить ей побольше внимания, но ей вполне хорошо и одной — лежит себе в уголке, не заставляя постоянно о себе думать

Реальность неуловима. Ничто не поддается описанию, даже простая груша. Время все сжирает

Вергилий: В каждый день недели творится зло.

Беатриче: Потому что мы существуем в каждый день недели

Беатриче: Разговоры не помогут. Вергилий: Все же лучше, чем молчать.

Молчат

Творческий тупик покажется смехотворной мелочью лишь тем вялым душам, кто никогда не пытался что-нибудь создать

Нет ли в таксидермии доли варварства? На мой взгляд, нет. Так может думать лишь тот, кто наглухо спрятался от смерти и никогда не видел чулан мясной лавки, больничную операционную или комнату похоронного бюро, где готовят покойников. Жизнь и смерть обитают и умирают в одном жилище — теле. Именно там зарождаются дети и рак. Пренебрегать смертью — значит пренебрегать жизнью. Я одинаково воспринимаю смердящий труп и благоухающий луг, ибо и то и другое естественно, но у каждого своя особенность.

могут ли слова передать нечто поражающее слух? Слова — всего лишь холодные, склизкие жабы, которые тужатся постичь эльфов, танцующих на лугу

Вергилий: Все отдал бы за грушу