Без Москвы

Поскольку Петербург – это город у моря. И, как следствие этого, в сознании человека, там живущего, начинает возникать – быть может, фантасмагорическое, но чрезвычайно сильное – представление о свободе».

Ощущение обреченности на второразрядность.

Москва для Питера, как миф о загробной жизни: кто там побывал, оттуда не возвращается.

Семидесятники хотели красиво одеваться, ездить за границу, быть стильными и слегка циничными, как герои Юлиана Семенова. Отсюда искреннее непонимание любой идеологии.

Именно эти люди ближе всего подобрались к желанной потребительской триаде: «дачка, тачка и собачка».

В конце концов, Белова остановилась на «квартале 100», вдоль Мойки от Аптекарского переулка до Конюшенного моста. Здесь все дома должны были быть расселены, а в квартирах – воссоздана обстановка рубежа XIX–XX веков. Огромный бытовой фонд Музея истории города позволял создать такую уникальную, не имеющую равных в мире экспозицию.

В Ленинграде трудно продаться: тебя не покупают, в Москве проще идти на оплаченные компромиссы.

Слова Арефьева: «Трагический артистизм, который спасет тебя от бесчестья, когда тебе грозит полное падение в сточную канаву из нечистот, яму с испражнениями и всякую прочую гнилую гадость, в которую как упадешь, так и задохнешься».

Эдуард Кочергин, художник: «Вор – это ремесло. Вор профессиональный никогда не обидит прохожего. Ни в коем случае, наоборот, это уголовная интеллигенция. Цеховая. Шпана – это никто».

Он хотел не подвига, а обеспеченной жизни.