Неферт

Единственная девочка… Как ликовала ее гордость над этими словами! А ведь единственная — это значит еще и одинокая…

Но… когда же я его встречу?

— Лет через тысячу, но я могу и ошибиться на несколько столетий в ту или иную сторону. Я ведь тоже не оракул.

— Так долго?

— Долго — если станешь ждать.

Удел творящих — встречать произведения своего духа. Как правило, врасплох. И можешь мне поверить — эта встреча будет для тебя не простым испытанием.

Понимаешь, с Нахтом было очень много хорошего. А с Инери еще не успело ничего быть, как все кончилось. Я только поняла, что должно быть — как уже ничего не стало. Знаешь, Миура, потерять то, чего не было, оказывается, много больнее, чем то, что было…

— Приятели… — Инери задумался. — Приятели — это те, с кем ведешь себя как с друзьями, но при этом не бываешь настоящим. Но только они-то об этом не знают.

Ты знаешь, почему звезды живут днем в колодцах?

— Нет.

— Потому что мир, в который можно попасть из них, всегда окутан ночью.

А теперь запомни: каждый видит в жизни только то, что способен заметить. Чудеса творятся средь бела дня и у всех на глазах — только вот зрение у людей очень различно. У большинства — глаза только способны скользить по волшебному, не выделяя его из обычного хода жизни. Так же и самый ход их жизни проходит мимо троп, ведущих в иные миры. Все устроено на редкость благоразумно.

Больше всего из-за того, что я на тебя злился… — они сидели в заброшенной части сада, на толстом белом корне платана.

— А почему ты на меня злился?

— Потому, что ужасно хотел бы совсем не обращать на тебя внимания — и не мог. Ты меня словно заставляла о тебе думать. Я тебя за это просто ненавидел иногда… — Инери стиснул зубы. — И самое обидное — я знал, что меня-то ты заставляешь думать о себе, а сама даже об этом не догадываешься! А я бы умер на месте, если бы ты догадалась! Ни за что бы к тебе первый не подошел! Если совсем честно — я боялся… Вдруг тебе это все равно… Я даже кидался в тебя нарочно, чтобы ты не подумала…

Очень немногие из людей — живые.

— А какие же они? Мертвые?

— О, нет. Не живые и не мертвые, а просто — несуществу­ющие.

— Как это?

— Да так. Даже убивать их не особое злодеяние. На земле живы только те, кто ощущает свое существование, те, в ком обитает дух жизни.

— А как вселяется дух жизни?

— Иногда — через боль. Но не всякая боль вызывает духа жизни.

В одной телесной оболочке можно умирать и воскресать не единожды, а всякий раз, когда изменяется ее духовное содержимое.

— У всех?

— Нет, у очень немногих. Люди боятся изменения. Ты не знаешь, как сильно они этого боятся.