Отблески Этерны. Книга 7. Сердце Зверя. Том 1. Правда стали, ложь зеркал

Мы сами из себя создаем смысл нашей жизни, как жемчужницы создают перламутр. Из боли, из раны, из занозы рождается неплохой жемчуг, сударыня, и он принадлежит нам, а не тому, что нас ранило.

Я – змея, я волна, я дева, стон любви и гримаса гнева. Я жива, я мертва, я вечна, я стрела, что летит навстречу, я клинок, что вонзится в горло, я смотрю, я пою, я помню…

Слезы держат мужчин сильнее цепей, а кузина знает, когда их проливать.

Мевен был приличным человеком, но время для разговора выбрал еще менее подходящее, чем место. Верный признак того, что виконт не в заговоре, но к таковому готов…

а мать… Она всегда хотела одного — чтобы муж и дети были при ней, и еще ей нужны внуки. Толпы, полки, армии внуков, которых можно кормить, одевать в теплые костюмчики и не пускать на войну.

Леденящие душу замыслы лучше всего лелеять в леденящую тело погоду. Надо бы написать об этом проклявшему меня папеньке.

Только ненависть может ждать долго, только ненависть станет песней. Синей песней, рожденной болью, сердцем моря, горечью соли, только ненависть станет песней, ожиданием тоже станет на рассвете из сна и стали, на заре в предчувствии молний, только ненависть может помнить

Я — змея, я волна, я дева, стон любви и гримаса гнева. Я жива, я мертва, я вечна, я стрела, что летит навстречу, я клинок, что вонзится в горло, я смотрю, я пою, я помню… Я ждала этот день, этот день возвращенных Молний…

Верность из невозможности измены – хоть мужчине, хоть знамени, хоть чести – стоит недорого.

Ветерок доносил дым костров, шелестели ветви, в них сперва молчали, а потом запели. Соловей. Заявляет миру, что это его куст и его соловьиха, но как же изящно.