Первоначала философии

Здесь в
большинстве споров можно подметить одну ошибку: в то время как истина лежит между двумя
защищаемыми воззрениями, каждый тем дальше отходит от нее, чем с большим жаром спорит.

Что же до истинных добродетелей, то многие из них рождаются не только из познания
справедливости, но и из какого-то заблуждения: так, часто из простоватости возникает доброта,
из страха — благочестие, из отчаяния — храбрость.

33. Мы заблуждаемся лишь тогда, когда судим о недостаточно осмысленной вещи

как путники, если они обратятся спиною к тому месту, куда стремятся, отдаляются
от него тем больше, чем дольше и быстрее шагают, так что, хотя они и повернут затем на
правильную дорогу, однако не так скоро достигнут желанного места, как если бы вовсе не
ходили,— точно так же случается с теми, кто пользуется ложными началами: чем более они
заботятся о последних и чем больше пекутся о выведении из них различных следствий, считая
себя хорошими философами, тем дальше уходят от познания истины и мудрости.

1. Человеку, исследующему истину, необходимо хоть один раз в жизни усомниться во всех
вещах — насколько они возможны

люди
могут быть названы более или менее мудрыми сообразно тому, как много или как мало они
знают истин о важнейших предметах.

несомненно предпочтительнее в жизни пользоваться собственными глазами и
благодаря им получать наслаждение от красоты и цвета, нежели закрывать глаза и следовать на
поводу у другого; однако и это все же лучше, чем, закрыв глаза, полагаться только на самого
себя.

Под кажущимися добродетелями я понимаю некоторые не часто
встречающиеся пороки в противоположность другим порокам, более распространенным; однако,
поскольку первые дальше отстоят от последних, чем находящиеся между ними добродетели,
люди их обычно более высоко прославляют.

часто из простоватости возникает доброта,
из страха — благочестие, из отчаяния — храбрость.

К примеру, поскольку людей, трусливо избегающих
опасностей, больше, чем тех, кто необдуманно бросается им навстречу, эта необдуманность
противопоставляется пороку трусости как добродетель;