Зеленые холодные уральские помидоры

Вот вы думаете, какой наворот реально опасен в драке? Нунчаки? Хуяки. Я помню, один юный долбоеб как-то махал ими, как сумасшедший вертолет. Я бросил ему в голову горсть мелочи. Юный долбоеб сбился с ритма и хлопнул себя по ключице. Я пнул его по яйцам, большего сделать мне не удалось бы — еле на ногах стоял после водки и переёба. Потом дотоптал, пока он, лёжа в луже, яйца в штаниках отыскивал.

Мы ждали свободы, а она окончилась свободой выбрать между чизбургером и гамбургером. Мы ждали счастья, а попали в междужопие.

Оказывается Кота мотануло к кришнаитам, которые быстро объяснили ему, что если он будет всё время напевать на санскрите восхваление Кришны, а также начнёт плохо питаться и отдавать им как можно больше своих вещей и денег, то, вне всякого сомнения, обретет полное соединение с Господом. Кот честно обрил голову, оставив на макушке махонький пучочек, выучил маха–мантру и взвалив на спину мешок с тяжеленными книгами «Бхагавад–гита як вона е» (я не шучу, там почему-то и на украинском языке книги были, непонятно кому адресованные) побрёл в мир, дабы нести свет учения Свами Прапхупады.

всё на свете хуйня, если вести себя по-человечески.

В мужиках же никогда не разберешь, где умолкает голос разума и хор мыслей, а где вступает солирующий хуй.

Раньше некоторые мои знакомые считали, что у меня не очень хороший вкус на женщин, точнее, якобы неразборчив я, как блядь вокзальная. А некоторые говорят, просто ты, Макс, добрый очень. Поэтому вечно всякую змею считаешь за андела небеснаго. Ага, как будто вокзальные бляди обычно злые, как хорьки. Нетушки, на то они и бляди, чтобы по добрости душевной всякую йобань привечать.

Всадник приблизился к замершим (а вы, можно подумать, часто видите всадников в городской черте) отдыхающим и спросил мальца: «Кто тебя обидел, Санька?». «Вон тот, усатый», — сказал пацан, указав сопливым пальцем на Эдика.
Эдик задохнулся от возмущения, хотел сказать что-то дельное, но портвейновая фея сковала его язык и вместо витиеватой фразы типа «не будет ли любезен всемилостивый государь» из-под услов вылетело что-то типа: «Да ты ебанулась что ли, зверушка черножопая?».

Вместо того, чтобы поддаться увещеваниям Исидоры и убежать с нею вперед, к светлым хрустким простыням, Стас просто ответил, что закурить не даст. Хулиганы пригрозили физической расправой. Стас не стал юлить, а честно сказал: «Да пошли вы на хуй, пидарасы ебаные, щас сами по пиздюлятору отхватите». В результате, его, конечно, моментально отпиздили до полусмерти, девица сначала бежала, потом вернулась с врачами, была больница, тяжкий сон, сотрясение мозга, осколки зубов. Но Стасу было поебать. Он не изменил стиля своей жизни.

тем не менее, ты тут — самый индепендовый чувак.
В костюме-тройке-то? Конечно. Как просто, оказывается, стать «самым индепендовым чуваком», подумал я. Никаких талантов не надо, вот этих резаных вен, стихов с надрывом, самоварной химозы и романтических рок-подвигов.

Дрейфуя между окраинами этого бесконечного города-завода, мы намертво впитали его серые въедливые соки. В наших желтых глазах — свет зимних уральских окон. В наших желтых зубах — готовность вцепиться в недолгое солнце.