Гордость и предубеждение

и я бы с легкостью простила его гордость, если б он не оскорбил мою.

Думайте о прошлом, только если воспоминанья приятны вам.

женщина теряет добродетель невосполнимо, один ложный шаг влечет за собою бесконечное крушенье, женская репутация столь же хрупка, сколь прекрасна, и в поведеньи с недостойными представителями иного пола чрезмерность осмотрительности невозможна.

не пытайся убедить себя или же меня, что себялюбие есть благоразумье, а нечувствительность к опасности — ручательство счастья.

Влюбляемся мы все легко — небольшое предпочтенье вполне естественно; однако лишь немногим из нас хватает духу поистине любить без поощренья.

— Я определенно не обладаю, как некоторые, талантом, — сказал Дарси, — легко беседовать с теми, кого прежде в глаза не видел. Я не умею уловить тона разговора или изобразить интерес к собеседнику — уменья, кои я нередко замечал за другими.
— Мои пальцы, — отвечала Элизабет, — движутся по клавишам не так проворно, как сие удается многим дамам. Мои пальцы не располагают такой же силою или сноровкой и играют не столь выразительно. Однако я всегда полагала, что виновата сама — ибо не желаю практиковаться. Я же не думаю, будто мои пальцы менее умелы, нежели у любой женщины, добившейся превосходной техники.

— Воистину, — молвила ее светлость, — для столь юной особы вы высказываетесь крайне решительно. Сколько же вам лет?
— У меня три взрослые младшие сестры, — с улыбкою отвечала Элизабет, — а потому вряд ли ее светлость ожидает, что я сие сообщу.
Леди Кэтрин, очевидно, немало поразило отсутствие прямого ответа, и Элизабет заподозрила, что стала первым существом, кое посмело шутить пред столь величавой бесцеремонностью.

— А гувернантка вас оставила?
— У нас никогда не было гувернантки.
— Не было гувернантки! Как сие возможно? Пять дочерей воспитаны дома без гувернантки! Никогда о подобном не слыхала. Ваша мать, вероятно, порабощена вашим образованьем.
Элизабет едва сдержала улыбку и уверила ее светлость, что ничего подобного не имеет места.
— Тогда кто же вас учил? Кто присматривал за вами? Вероятно, вы были совершенно заброшены без гувернантки.
— По сравнению с некоторыми семьями — пожалуй; но те из нас, кто желал учиться, не страдали от недостатка возможностей. Нас всегда поощряли к чтенью, у нас были все учителя, в каких мы испытывали нужду. Те, кто склонялся к праздности, могли наслаждаться таковою.

Элизабет сознавала всю бесцеремонность подобных вопросов, однако отвечала весьма невозмутимо.

Когда сии танцы завершились, она вернулась к Шарлотте Лукас и углубилась в беседу с нею; внезапно к Элизабет обратился г-н Дарси, кой до того застал ее врасплох приглашеньем на танец, что она, не соображая, что делает, согласилась. Он тотчас удалился, а она осталась недоумевать, где был ее разум; Шарлотта пыталась ее утешить:

— Я думаю, он покажется тебе очень приятным.

— Боже упаси! Сие величайшее несчастье! Счесть приятным человека, коего намереваешься ненавидеть. Не желай мне подобного зла.