Анна Бялко

– Чтобы воспарить, надо уметь летать.

Я благодарила его снова и снова. С каждым днем я училась, как можно упростить свою жизнь. Может быть, это и есть взросление. Взрослые всегда говорят, какой сложной становится с возрастом жизнь, но я думаю, что на самом деле мы просто усложняем свои задачи. И наши страхи перемещаются от невозможности заснуть без любимого плюшевого мишки к поискам смысла жизни. Интересно, всех ли время, взросление, преодоление обстоятельств приводят в конце концов к такому уровню самореализованности, как у Орвина? Или же мы сдаемся и покоряемся тем жизненным условиям, в которых существуем?

И это предложение Алетты напомнило мне, как я хотела, чтобы у меня была вот такая заботливая мама – вместо той, что позволяла отцовскому пьянству портить нашу жизнь. Такая, которая радовалась бы моим звонкам, которой было бы интересно, как мои дела.

не выбираешь своих родителей, и, если ты не склонен к суициду, ты не выбираешь свою смерть. Единственное, что ты можешь, – это выбрать того, кого любишь, быть добрым к другим и сделать свое краткое пребывание на этой земле максимально приятным.

Джефф…. Бакли… Умер…
– Ох, детка… Ну ничего… – Он гладил меня по спине и покачивал туда-сюда. – Шшш, ничего, не плачь, мы купим другую рыбку.
Я вырвалась и уставилась на него:
– Да нет же! Настоящий Джефф Бакли.
Он почернел.

Господи, этот парень был хорош. Уверенность в себе и спокойный шарм.

Мне жаль, что ты не можешь иметь нас обоих, крошка Би, – сказал он, называя меня моим детским прозвищем.

Ты крутишь с моей новой официанткой? – проворчал он.

– Ну а что делать? – ответил Тревис. – Мэгги-то так и не бросила тебя ради меня, хоть я и не пойму, почему. – И он подмигнул Мэгги, которая вытирала столики. – Она, конечно, рано или поздно одумается, я не теряю надежды

Я МОГУ РАЗГОВАРИВАТЬ, Я ПРОСТО ХОТЕЛ ПОХВАСТАТЬСЯ КРАСИВЫМ ПОЧЕРКОМ.

Доброй ночи, Бри.

У меня упала челюсть. Он повернулся и через несколько секунд исчез из виду. Прислонившись к машине, я улыбалась, как идиотка.

Потом дядя Нат взял меня за руку и сжал ее. Его рука была сухой, грубой, но теплой. И мне стало от этого немного лучше.

– Они не знают, какой ты, Арчер. Даже представления не имеют. И они не заслуживают того, чтобы им объясняли. Не им тебя судить.