Дина Сабитова

— Знаешь, Лялька, — грустно говорит Шура, — я не понимаю, зачем ей дети. Как-то так вышло, что они у нее есть — и такие чудесные. Но, кажется, ей в этой жизни нужно что-то совсем другое.

На краю стола сидел домовой и серьезно смотрел на меня круглыми печальными глазами.

— Ты кто? — спросил я.

— Аристарх Модестович, — ответил домовой.

— Домовой? — уточнил я.

— Домовой, — как-то смущенно улыбнулся он и пожал плечами. — Не похож, да?

— Давненько я об этом никому не рассказывал, — пояснил он. — Я вообще-то не совсем домовой. Я — университетский.

Как это? — не понял я.

— Ну как-как! Сказки знаешь? В лесу — леший, в озере — водяной, в доме — домовой. А я в университетской библиотеке жил, в отделе рукописей и редких книг. Нас в библиотеке много было, в каждом отделе по одному.

Она велела мне беречь детей.

А я их не уберегла.

Я теперь одна в доме.

Идиотская ситуация.

Мы не нуждаемся в том, чтоб нас кто-то приютил. У нас есть свой дом.

Я все слышала.

Сначала про то, что он уже взрослый, чтоб он мужался, потому что у них плохие новости, и я никак не понимала, что такое они говорят, я слушала, слушала, все слова были понятными, но они рассыпались, как стеклянные кубики, они катились, звенели, раскалывались на тысячи острых кусочков и блестели так, что слепило глаза и нестерпимо болела голова, и мне казалось, что эти стеклянные кубики и осколки кружатся, кружатся у меня перед глазами, и я куда-то лечу и пытаюсь уцепиться из последних сил за край, но пальцы соскальзывают, и я бегу, бегу по песчаной дороге и в это же время вижу себя со стороны…

Люди попадают в тот мир, в который верят.

Позволь поверить, что сбудется радость счастливых снов…

Скучно. Все как у людей.