Маттиас Эдвардссон

мне:
— Что он с тобой сделал?
Она открыла рот — губы у нее дрожали.
— Прости, — сказала она. — Я нарушила... уговор.
— Что он сделал с тобой, Амина?
— Он... он...
Шаги приближались. Через пару секунд мы окажемся лицом к лицу с Крисом.
— Он изнасиловал меня.
Слова Амины были как удар в живот.
— Изнасиловал?
В следующее мгновение Крис обогнул угол и оказался перед нами. Затормозив на гравии, он остановился и замер, прикрывая рукою глаз.
Я отступила. Два быстрых шага назад. Руку Амины я выпустила, но была уверена, что подруга последует за мной.
Тело напряглось до предела. Но страха не было — вместо этого каждая клеточка моего тела исполнилась яростью. Я ненавидела его. Я ненавидела Криса Ольсена до такой степени, что меня разрывало на части.
Сколько раз мне приходилось вновь и вновь мысленно переживать собственное изнасилование: я не могу набрать воздуха в легкие и задыхаюсь, тяжесть наваливается на мое тело — и жгучая боль, когда он проникает

Как-то раз Ульрика сказала, что любовь — это когда размыкаешь ладони и отпускаешь в полет того, кого любишь, но мне часто кажется, что Стелла все еще сидит на краю гнезда и машет крыльями, не решаясь взлететь. Я представлял себе нечто иное.

Я глубоко убежден, что нет ничего труднее, чем быть родителем. Во всех остальных отношениях всегда есть запасной выход. Ты можешь покинуть партнера или партнершу — все так поступают иногда, когда любовь иссякла, когда ты перерастаешь другого или на сердце становится нехорошо. Друзей и знакомых ты тоже можешь оставить у дороги, родственников — и даже братьев-сестер и родителей. Ты можешь оставить их и идти дальше, и все у тебя сложится в жизни. Но ребенка ты никогда не сможешь бросить.