Анна Захарьева

Как ты живешь свою жизнь — твое личное дело. Но помни: сердце и тело даются нам лишь единожды. Большинство из нас живет так, словно у нас в запасе несколько жизней: одна — черновая, другая — настоящая, и еще десяток между ними. Но жизнь одна — оглянуться не успеешь, — а сердце уже измождено; а что касается тела — наступит время, когда никто уже не пожелает на него смотреть, а тем более — к нему приближаться.

Я репетировал расставание; не только чтобы предотвратить боль, заранее принимая ее в маленьких дозах, — но и, как все суеверные люди, надеялся, что моя готовность смириться с худшим заставит судьбу надо мной сжалиться.

если есть боль — лелей ее, а если пламя — не задувай, не будь к нему жесток. Порой боль от потери столь сильна, что не дает уснуть ночами; и осознание, что о тебе забыли раньше, чем хотелось бы, — ничуть не легче. В попытке скорей оправиться от случившегося мы убиваем в себе так много, что к тридцати годам оказываемся ни с чем, — и каждый раз, начиная заново, обнаруживаем, что можем предложить все меньше. Однако бесчувственность во имя бесчувственности — пустая трата жизни.

Любовь, любить велящая любимым

Пусть лето никогда не кончается, пусть он никогда не уезжает, пусть эта музыка играет на повторе вечно, я ведь прошу совсем о малом — и, клянусь, больше не попрошу ни о чем.

Как ты живешь свою жизнь — твое личное дело. Но помни: сердце и тело даются нам лишь единожды. Большинство из нас живет так, словно у нас в запасе несколько жизней: одна — черновая, другая — настоящая, и еще десяток между ними. Но жизнь одна — оглянуться не успеешь, — а сердце уже измождено; а что касается тела — наступит время, когда никто уже не пожелает на него смотреть, а тем более — к нему приближаться. Сейчас тебе больно, и твоей боли я не завидую, но завидую ее причине.

Так вот, в то утро, когда я понял, что привычная поездка в Италию не состоится, я решил: нужно попытаться представить

Никогда в жизни я не был так счастлив. Казалось, ничто не может меня расстроить — и все идет как надо; передо мной открывались новые двери, и жизнь была прекрасна: она сияла мне в лицо, а когда я поворачивал велосипед влево или вправо, пытаясь скрыться от ее сияния, настигала вновь, как свет рампы — актера на сцене.

внезапно понял, что время мы берем взаймы, да и всю нашу жизнь — тоже, и что кредитное учреждение взыскивает с нас очередной платеж именно тогда, когда мы меньше всего к этому готовы, когда хотим взять в долг еще чуть-чуть

Кто-то должен придумать закон, который запрещал бы всем родителям использовать то, что их дети однажды им сказали, против них самих.