Ричард Роудс

Свобода начинается не с науки и карьеры, не с хлеба насущного и даже не с семьи или любви; она начинается со здорового сна и возможности любоваться игрой утреннего света, ничего не опасаясь.

В то время студенты-физики странствовали по всей Европе в поисках выдающихся наставников – почти так же, как их предшественники, молодые ученые и ремесленники, делали еще со времен Средневековья. Университеты Германии были государственными учреждениями; профессор был чиновником с постоянным жалованьем и получал в дополнение к нему гонорары, которые платили прямо ему студенты, слушавшие тот курс, который он решил читать.

Именно так – выбирая между возможными вариантами – и работает физика; именно так работают все точные науки.

В декабре Оппенгеймер написал Смиту, что он не работает над «созданием себе подходящей карьеры… На самом деле я занят гораздо более трудным делом превращения себя в нечто, подходящее для карьеры»

Приближаясь к точке психологического кризиса, он в то же время прилагал все усилия, чтобы охватить как можно больше, глубоко понимая, что его разум должен помочь ему справиться.

Оказалось, что сама природа размывает такое божественное могущество.

Бор слушал Паули, говорившего о новой теории, за которую он незадолго до того подвергся критике. «И в конце разговора Бор спросил: “А достаточно ли она безумна? Вот квантовая механика была совершенно безумной”. Паули ответил: “Я надеюсь, что да, но, может быть, это и не вполне так”»

Идеи, казавшиеся в дружеских руках защитными, представлялись агрессивными в руках врага

Гейзенберг, в свою очередь, был потрясен до глубины души, что Бор не увидел его колебаний или не счел их заслуживающими доверия, не понял, как пишет его жена, что его «приверженность стране и ее народу не равнозначна приверженности режиму».

Истощенность Оппенгеймера свидетельствует о том, что он боялся впускать в себя мир.