Кио Маклир

Дело было той самой зимой, которая пришла слишком рано. Снег валил беспрерывно. Помню, по радио какой-то ведущий обронил: «Глобальное потепление? Ха!» А еще той зимой я обнаружила, что во мне что-то поломалось. Что именно, я не знала, а знала только, что забарахлила неведомая деталь, которая прежде, размеренно вращаясь, помогала мне не выбиваться из графика. Я поглядывала на тех людей вокруг, кто по-прежнему успешно справлялся со всем — дирижировал приготовлением обедов, карьерой и детьми. Kак же мне хотелось, чтобы мне напомнили, как это сделать. Я-то сбилась с ритма

Менталитет его поколения, его социальное происхождение, его личные тараканы в голове — всё это внушило ему, что только Работа и важна (Работа с большой буквы, а не та «работа» с маленькой, которая состоит в уборке дома и заботах о хорошей семейной жизни). Работа была разновидностью гипнотического транса и убежищем для самолюбия: что бы с тобой ни случилось, лучше не сидеть сложа руки

Но этика беспрерывных, панических усилий по-настоящему пришла вместе с материнством. Kак только у меня появился первый ребенок, я обнаружила, что не могу взять отгул, когда хочу. Я не имела свободы, о которой пишет Джефф Дайер: свободы «позволить жизни самой нащупать ритм, работать, когда есть настроение, не работать, когда нет настроения». Стало труднее жить непринужденно, не считаясь с тем, чего от тебя ждут.