Михаил Ямпольский

Человек оказывается перед альтернативой — видеть какие-то ложные тени, которые можно различить, или видеть истину, в которой ничего не различимо, кроме совершенной неопределенности истока, не имеющего формы.

Но хорошо известно, что в гностическом дуализме архангел Михаил (Михаэль) связан со своим негативным двойником архангелом Самаэлем (в иудаизме понимаемом как Сатана), часто интерпретируемым как ангел смерти.

Джон Ди, особенно увлекавшийся магией ангелов, стремился уловить их в свое «черное зеркало» — круг из обсидиана, привезенный из Америки, служивший для гаданий ацтекам18 и ныне хранящийся в Британском музее (илл. 3).

Делёз и Гваттари писали о том, что центром всякого процесса «означивания» (signifiance) является лицо — комбинация белой плоскости (стены) и дыр на месте глаз. «Означающее ретерриториализируется на лице»26, — писали они. Лицо останавливает скольжение означающих и вырастает в деспотическое означающее, все подчиняющее себе. Делёз и Гваттари писали об иконах, ликах Христа, как о прототипе такого механизма центрации значения и остановки дифференциальных процессов в языке. Они говорили о «Христе-суперзвезде», чье лицо так же вездесуще, как лица голливудских знаменитостей. Они же писали о непременном наличии границ, характерных для фигуры лица, границ, которые локализуют и останавливают экспансию значения

Фичино отводил центральную роль воображению, которое он называл idolum29. Воображение занимало промежуточное положение между высшими мирами и человеком, осуществляя связь высших сфер с телом и умом человека. Оно было населено образами, которые и являлись своего рода космическими архетипами, спустившимися в душу человека. Образы позволяли притягивать «духовные лучи» планет. Талисманы и понимались как такие образы, осуществлявшие связь души человека и его тела с планетами, определяющими его судьбу

Описательный дискурс сводится к серии диссоциированных единиц; накопление требует от мира, чтобы он существовал — был высказан, — но чтобы он располагался вне какого бы то ни было «здравого смысла»

Конечно, звездное небо — не пустота, но хаос, в котором можно вычленить множество разных созвездий и фигур. Эрнст Гомбрих справедливо сравнил звездное небо с тестом Роршаха

Знак окна — это буква звездного алфавита и одновременно своего рода зеркало, улавливающее образы. Напомню, что ангел Уриэль явился Джону Ди в окне — странном оптическом приборе, способном проецировать на звездное небо форму буквы, алфавитную монограмму, прямо шифрующую и имя женщины и слово «звезда».

Божии сады — это Рай, о котором уже упоминалось. Вода — это прозрачная, неделимая и, в сущности, невидимая материя, в которой ангелы существуют так же, как и в окне, — невидимые, неотличимые от нее. В каббале — это воды, питающие каналы сефирот.

Последняя пе обозначает животные духи, которыми через власть и приказания Бога правят высшие интеллекты53.