Уильям Берроуз

Когда люди начинают пиздить о своих желудочнокишечных заворотах и наворотах, они столь же маловосприимчивы и неумолимы, как и те процессы, которые они описывают.

Уже два месяца я был вне джанка. Когда с ним завязываешь, всё кажется безжизненным, лишь в памяти сохранился ритм вмазочного конвейра, застывший ужас перед джанком, и твоя жизнь, втекающая в вену, три раза в день.

Криминалистика – одна из немногих профессий, где клиент покупает чужую удачу. Успех большинства людей неотделим от них, пристает мертвым грузом. Но вот хороший адвокат может продать свою удачу клиенту. И чем больше он продаст, тем больше у него останется на продажу.

В Новом Орлеане есть люди, которые вообще не выбираются в своей жизни за пределы города.

После того, как лечение завершено, несколько дней чувствуешь себя прекрасно. Можешь пить, ощущать настоящий голод и всю прелесть еды, да и похоть занимает своё законное место. Окружающий мир выглядит по-другому, четче. А потом жутко достает. Трудно одеться, подняться со стула, взять вилку. Ничего не хочется делать, куда-то идти. Даже джанка не хочешь. Страстная тяга к нему исчезла, но и взамен ничего нет. Нужно «пересидеть» это время… Или отработать, лучше всего на ферме.

завязавший джанки напивается до определенного состояния, его мысли переключаются на джанк. Зайдя в одном из баров в туалет, я обнаружил на рулоне туалетной бумаги кошелек. Когда находишь деньги, то оказываешься в счастливом полузабытье.

по-прежнему, редкий укол морфия перед сном мог быть весьма приятен, а ещё лучше – спидбол («качели»), наполовину морфий, наполовину кокаин.

Мехико, в сущности, принадлежал восточной культуре: две тысячи лет болезней, нищеты, деградации, глупости, рабства, жестокости, психического и физического насилия.

Дело не в том, что людей не волновало, как о них подумают, – просто мексиканцу и в голову бы не пришло, что кому то постороннему может что то в нем не понравиться, – как не подумал бы критиковать кого то он сам

Глупые люди могут быстро и легко обучиться языку, потому в голове у них не происходит больше ничего, язык нечему выталкивать.